Том 1. Стихотворения 1906-1920 - Страница 14

И все глядят, как на стенных часах
Одна другую догоняют стрелки.

Роняют стул… Торопятся шаги…
Прощай, о мир из-за тарелки супа!
Благодарят за пропитанье скупо
И вновь расходятся — до ужина враги.

Пасха в апреле

Звон колокольный и яйца на блюде
Радостью душу согрели.
Что лучезарней, скажите мне, люди,
Пасхи в апреле?
Травку ласкают лучи, дорогая,
С улицы фраз отголоски…
Тихо брожу от крыльца до сарая,
Меряю доски.
В небе, как зарево, внешняя зорька,
Волны пасхального звона…
Вот у соседей заплакал так горько
Звук граммофона,
Вторят ему бесконечно-уныло
Взвизги гармоники с кухни…
Многое было, ах, многое было…
Прошлое, рухни!
Нет, не помогут и яйца на блюде!
Поздно… Лучи догорели…
Что безнадежней, скажите мне, люди,
Пасхи в апреле?

Москва. Пасха, 1910

Сказки Соловьева

О, эта молодость земная!
Все так старо — и все так ново!
У приоткрытого окна я
Читаю сказки Соловьева.

Я не дышу — в них все так зыбко!
Вдруг вздохом призраки развею?
Неосторожная улыбка
Спугнет волшебника и фею.

Порою смерть — как будто ласка,
Порою жить — почти неловко!
Блаженство в смерти, Звездоглазка!
Что жизнь, Жемчужная Головка?

Не лучше ль уличного шума
Зеленый пруд, где гнутся лозы?
И темной власти Чернодума
Не лучше ль сон Апрельской Розы?

Вдруг чей-то шепот: «Вечно в жмурки
Играть с действительностью вредно.
Настанет вечер, и бесследно
Растают в пламени Снегурки!

Все сны апрельской благодати
Июльский вечер уничтожит».
— О, ты, кто мудр — и так некстати! —
Я не сержусь. Ты прав, быть может…

Ты прав! Здесь сны не много значат,
Здесь лжет и сон, не только слово…
Но, если хочешь знать, как плачут,
Читай в апреле Соловьева!

Картинка с конфеты

На губках смех, в сердечке благодать,
Которую ни светских правил стужа,
Ни мненья лед не властны заковать.
Как сладко жить! Как сладко танцевать
В семнадцать лет под добрым взглядом муж

То кавалеру даст, смеясь, цветок,
То, не смутясь, подсядет к злым старухам,
Твердит о долге, теребя платок.
И страшно мил упрямый завиток
Густых волос над этим детским ухом.

Как сладко жить: удачен туалет,
Прическа сделана рукой искусной,
Любимый муж, успех, семнадцать лет…
Как сладко жить! Вдруг блестки эполет
И чей-то взор неумолимо-грустный.

О, ей знаком бессильно-нежный рот,
Знакомы ей нахмуренные брови
И этот взгляд… Пред ней тот прежний, тот,
Сказавший ей в слезах под Новый Год:
— «Умру без слов при вашем первом слове!»

Куда исчез когда-то яркий гнев?
Ведь это он, ее любимый, первый!
Уж шепчет муж сквозь медленный напев:
— «Да ты больна?» Немного побледнев,
Она в ответ роняет: «Это нервы».

Ricordo Di Tivoli

Мальчик к губам приложил осторожно свирель,
Девочка, плача, головку на грудь уронила…
— Грустно и мило! —
Скорбно склоняется к детям столетняя ель.

Темная ель в этой жизни видала так много
Слишком красивых, с большими глазами, детей.
Нет путей
Им в нашей жизни. Их счастье, их радость — у Бога.

Море синет вдали, как огромный сапфир,
Детские крики доносятся с дальней лужайки,
В воздухе — чайки…
Мальчик играет, а девочке в друге весь мир…

Ясно читая в грядущем, их ель осенила,
Мощная, мудрая, много видавшая ель!
Плачет свирель…
Девочка, плача, головку на грудь уронила.

Берлин, лето 1910

У кроватки

Вале Генерозовой

— «Там, где шиповник рос аленький,
Гномы нашли колпачки»…
Мама у маленькой Валеньки
Тихо сняла башмачки.

— «Солнце глядело сквозь веточки
К розе летела пчела»…
Мама у маленькой деточки
Тихо чулочки сняла.

— «Змей не прождал ни минуточки,
Свистнул, — и в горы скорей!»
Мама у сонной малюточки
Шелк расчесала кудрей.

— «Кошку завидевши, курочки
Стали с индюшками в круг»…
Мама у сонной дочурочки
Вынула куклу из рук.

— «Вечером к девочке маленькой
Раз прилетел ангелок»…
Мама над дремлющей Валенькой
Кукле вязала чулок.

Три поцелуя

— «Какие маленькие зубки!
И заводная! В парике!»
Она смеясь прижала губки
К ее руке.

— «Как хорошо уйти от гула!
Ты слышишь скрипку вдалеке?»
Она задумчиво прильнула
К его руке.

— «Отдать всю душу, но кому бы?
Мы счастье строим — на песке!»
Она в слезах прижала губы
К своей руке.

Два в квадрате

Не знали долго ваши взоры,
Кто из сестер для них «она»?
Здесь умолкают все укоры, —
Ведь две мы. Ваша ль то вина?

— «Прошел он!» — «Кто из них? Который?»
К обоим каждая нежна.
Здесь умолкают все укоры. —
Вас двое. Наша ль то вина?

Связь через сны

Всё лишь на миг, что людьми создается,